Зачем нам "олбанский" язык?

НОВИЗНА И СТЕРЕОТИПНОСТЬ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ В «ОЛБАНСКОМ ЯЗЫКЕ».
Само понятие «языковая игра» (ЯИ) для науки относительно молодое. Значение термина колеблется, существует множество подходов. При широком подходе, основоположником которого по праву считается Л. Витгенштейн, ЯИ понимается как вся человеческая речевая деятельности и отчасти неречевая. Основанное на теории лингвистической относительности, понимание ЯИ как формы жизни, воспринимаемой через язык, приводит к трактовке реальности как совокупности языковых игр и игр вообще. Но нас будет интересовать не столь широкий взгляд, а более узкое, лингвистическое понимание.
В основе ЯИ лежит осознанное нарушение канона, нормы, как показатель лингвокреативной деятельности. А.П. Сковородников в статье «О понятии и термине «Языковая игра» определяет ЯИ как «творческое, нестандартное (неканоническое, отклоняющееся от языковой/речевой в том числе – стилистической, речеповеденческой, логической нормы) использование любых языковых единиц и/или категорий для создания остроумных высказываний, в том числе, комического характера»[2: 80]. Правила ЯИ выводимы только при опоре на языковой стереотип, который преодолевается использованием лингвистических приемов. И говорящий и реципиент понимают «условность совершаемых речевых ходов, рассчитанных на опознание негласно принятого языкового кода общения»[2: 80].
При обращении к рассматриваемому материалу, можно сказать, что «Олбанский язык» имеет самое непосредственное отношения к ЯИ. Как говорит в своей статье И.В. Данилевская, «понимание ЯИ вне креативной деятельности невозможно» [1: 658]. Сам факт попытки создания если не своего языка, то особой формы бытования литературного языка, несомненно, говорит о творческой деятельности. Сознательная игра языком, нарушение канонов орфографии, морфологии являются неотъемлемой частью этого феномена. Но при более глубоком рассмотрении возникает вопрос. Для чего говорящие нарушают канон? что дает им нарушение канонов и чем оно вызвано.
Конечно, можно сказать, что причина возникновения ЯИ, легшей в основу «олбанского языка» - это влияние современно культуры. Постмодернизм стремится к игре со звуком, оболочкой слова, спорит с интертекстом. По мнению М.В. Захаровой, представленному в статье «Языковая игра как факт современного этапа развития русского литературного языка», «цель такого искажения — передать смысл выражения, разрушив при этом лексический стереотип, существующий в сознании слушающего» [3]. Данное утверждение можно распространить не только на постмодернизм, но и на современные языковые процессы. В этой же статье М.В. Захарова пишет: «устойчивые выражения (пословицы, поговорки, фразеологизмы, цитаты) чаще употребляются в намеренно искаженном виде, чем в исходной форме…
В разговорной речи вообще любые интертекстуальные и устойчивые единицы используются прежде всего, как было показано выше, для передачи скорее эмоций, чувств, ощущений говорящего, нежели какого-то лексического значения». Встает вопрос об интертексте, с которым можно соотнести «Олбанский». Если отойти от конкретного рассмотрения отдельных текстов и рассмотреть феномен в целом, можно сказать, что интертекстом, который искажается в процессе взаимодействия будет сам литературный язык. О причинах такого искажения можно сделать некоторые предположения. Помимо повышенной эмоциональности, рожденной искажением литературного языка, подобное искажение является возможностью разрешения проблемы «все сказано до нас» [3], давай возможность развивать творческий потенциал, не ограничивая себя рамками литературного языка. Происходит создание, по выражению С. Ильясовой, «другой нормы»: «"Другие нормы" - это стилистическая и контекстная, или ситуативная" [4], т.е. то, что традиционно квалифицировалось как ошибка, например, неоправданное употребление прописной буквы в современных рекламных текстах, в аббревиатурах, воспринимается при таком подходе не как нарушение орфографической нормы, а как реализация коммуникативной нормы, определяющейся задачами рекламного текста». Тем самым, можно сделать вывод, что сознательное нарушение орфографии в процессе Интернет-коммуникации выполняет свою коммуникативную задачу.
И.В. Данилевская говорит о том, что «чаще всего языковая игра связана с выражением в речи комических смыслов или с желанием создать “свежий, новый образ”» [1: 657]. Что дает носителям «олбанского» искаженная форма слова? Как меняется внутренняя форма слова под влиянием искажения? Ответ на эти вопросы самих носителей присутствует в «Манифезде антиграматнасти» 1999 года.
Рассмотрим этот манифест подробнее. Приведем сам текст этого речевого акта.

МАНИФЕЗД АНТИГРАМАТНАСТИ
Мы прынцыпиально протиф так называимай "граматнасти" в Сити. Мы щитаем что конкурз ЗАЛАТАЯ КЛЯ в сваей аснови пряма ВРИДИТ развитию русква изыка и рускай славеснасти, падвадя саздатилей уебсайтав к НАСИЛАВАНИЮ нашива раднова изыка с помащью спелчекирав и других филтрав убивающих все жывое, чиво есть в магучим нашым изыке.
Мы уверины что ни саздатили уебсайтав палучивших "аттлично", ни сами арганизатары конкурза НИ ЯВЛЯЮЦЦА ГРАМАТНЫМИ людми - проста у них харошие спилчекиры!
Па мери савиршенства кампютырных спилчекирав руский изык ишо болще патеряит сваих нипасредствиннасти и абаяния. Паэтому все художники рускава слова далжны бросить вызав убиванию нашива живова изыка биздушными автаматами! Галавный Принцып нашева великава движения ПОСТ-КИБЕР гаварит: "настаящие исскувство новава тысичулетия - это то что ни можыт делать кампютыр, а можыт делать тока чилавек!!!"
"Биз грамотичискай ашипки я русскай речи ни люблю!", писал наш лудший паэт Аликсандыр Сиргеич Пушкин, и эти слава мы бирем дивизом на наш флак В БАРЬБЕ С ЗАСИЛИЕМ БИЗДУШНАЙ КАМПЬЮТЫРНОЙ ПРАВИЛНАСТИ, каторую нам навязывают гацкие робаты-акуппанты!!!!

Мэри Шелли, уражденая Уолстанкрафт-Годвин

Помимо самого содержания, уже вызывающего вопросы, обратим особое внимание на форму выражения. Выделим фонетические особенности. В первую очередь следует отметить свойственное этому тексту фонетическое письмо. Слова, фразы, предложения записываются по законам произношения, с учетом оглушения и озвончения (против – протиф, флаг-флак), редукции гласных (вызов – вызав ,создатели - саздатили). Однако в этом тексте еще не присутствуют такие особенности, ставшие впоследствии регулярными для феномена «олбанского», как слитное написание единого фонетического слова, транскрипционное написание сложный гласных е,ё,ю,я. На основании всего вышесказанного можно предположить, что этот текст иллюстрирует период становления норм «олбанского», зарождение феномена. Главным для строения текста является заявленный в заглавии принцип «антиграммотности», намеренное нарушение всех орфографических норм, что иллюстрируется всем его содержанием.
Возникает вопрос о степени новизны этой игры. На первый взгляд, в основе данной ЯИ лежит творческий акт ставший стереотипом. Само определение стереотипа неоднозначно. В стилистическом энциклопедическом словаре стереотип – «либо текст, вписанный в контекст коммуникативного акта и отражающий определенную микроситуацию, либо психолингвистическая динамическая функциональная система, призванная стабилизировать любую социально-значимую деятельность субъекта, либо условная часть, неточная идея, минимальный пучок свойств объекта того или иного класса» [8: 398]. Последнее понимание наиболее актуально для данной работы. Приняв его за рабочее, можно говорить о том, что изначальный импульс фонетического письма, заложенный в рассмотренном выше манифесте, стал стереотипом для последующего развития «олбанского» и смоделировал его. Однако, обратившись к ранним опытам над языком футуристов, в частности пьеса Ильи Зданевича «Янка круль албанскай», написанная и впервые поставленная в 1916 году написана на смеси зауми и русского языка, причём в печатном издании русский текст набран нарочито без соблюдения нормативных правил орфографии. Приведем цитату из пьесы: «здесь ни знают албанскава изыка и бискровнае убийства дает действа па ниволи бис пиривода так как албанский изык с руским идет ат ывоннава… пачиму ни смучяйтись помнити шта вот изык албанскай……за нажи дируцца врываюца разнимают аркестрам». Из приведенного отрывка видно, что главный принцип «антиграмматизма» уже присутствует еще до рождения самой глобальной сети. Можно предположить, что стереотип антиграмматизма создал сам язык, как средство для языковой игры, самовыражения языковой личности, что лишь подтверждает безграничность потенциальных возможностей русского языка.
В заключении отметим так же нарушение стереотипа языковой игры в «олбанском». Он нарушается еще на стадии порождения слова. В «олбанском» нет традиционной для ЯИ модели нарушения семантики слова, каламбурной игры. Игра с языком в данном феномене сосредотачивается на тиражировании словообразовательной структуры. Реализуется потенциал языка в области конструирования и варьирования формы слова. Это можно назвать аномалией языка, но такая языковая способность присутствует.

Литература

1.Данилевская И.В. Языковая игра// Стилистический энциклопедический словарь под.ред. М.Н. Кожиной. - М.,2006. – С.657-660.
2.Сковородников А.П. О понятии и термине «языковая игра»// Филологические науки, 2004, №2- 79-87с.
3.Захарова М.В. Языковая игра как факт современного этапа развития русского литературного языка//
4.Ильясова С. Языковая игра в газетном тексте //
5.Гридина Т.А. Ассоциативный потенциал слова и его реализация в речи (явление языковой игры)// автореф. диссер. М., 1996.
6.Аксенова О.Языковая игра как лингвистический эксперимент поэта (Лексика и грамматика в стихах Александра Левина)//
7.Болотнова Н.С. Основные понятия и категории коммуникативной стилистики// Речевое общение. 2002.№ 4(12). – С. 49-59.
8. Котюрова М.П. Стериотипность речи // Стилистический энциклопедический словарь под.ред. М.Н. Кожиной. - М.,2006. – С.398.