Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего.
В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков.
Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912.
Автор книги «Не спросишь серых журавлей».
Одуванчику приснилась золотая голова
После дней ненастных милость -
распахнулась синева,
одуванчику приснилась
золотая голова.
Из привычных будней выпал -
суеты и спешки нет,
одурманил запах липы -
нам с тобой по двадцать лет.
Не жалей - осталось мало
в пересчёте на года,
где закат, полоской алой,
мотыльком вспорхнёт звезда.
И не бойся ошибиться -
и кукушки тоже врут...
молодые наши лица
отразил зеркальный пруд.
А дождь опять нанёс штрихи
Судьбу напрасно не кори,
что нашу жизнь делить на три -
жизнь наяву, на ту, что в снах,
на ту, что прожил на словах.
Былые вспомнились грехи,
а дождь опять нанёс штрихи
на вставленный в окно пейзаж,
и грусть - порой - и крест, и блажь.
Ушла гроза, воскресла тень,
вздыхаешь - отцвела сирень,
повсюду тополиный пух,
и не спалось вчера до двух.
И что ты тут ни говори,
а жизнь опять делить на три -
на ту, что будет, что прошла,
на ту, что прожила душа.
И поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи
Отцветает куст сирени,
одуванчик белый сник,
в кружевных накидках тени
прогоняют солнца блик.
На берёзах пеной мыльной
кучевые облака,
у стрекоз в зеркальных крыльях
отражается река.
Ветерку с утра не спится,
сарафан измял ольхи,
и поклоны бьёт синица,
отпуская всем грехи.
И слова - такая малость,
а волнение в крови...
сизари у ног собрались
и воркуют о любви.
Ронял шиповник в травы по капельке закат
Недолго дождик капал,
вздыхала зря река,
сосна мохнатой лапой
прогнала облака.
В дремоту впали тени,
ветра сморила лень,
и в облачке сирени
пропал гудящий шмель.
Будила чайка криком
грозу и спящий гром,
хотелось о великом,
а слово - о земном.
Века меняют нравы,
но не разлук обряд...
ронял шиповник в травы
по капельке закат.
И белый иней одуванчика
Весна уже уходит в прошлое -
густой травой, на зорьке скошенной,
грозой, вишнёвыми метелями,
туманом яблонь и капелями.
Цветок жасминовый закружится
и льдинкой поплывёт по лужице,
и белый иней одуванчика
накроет солнечного зайчика.
Шмелю, стрекозам и соцветиям
три летних месяца - столетия,
порхает бабочка-капустница,
где жёлтый лист на снег опустится.
Прошу тебя - не надо мучиться,
что поздняя любовь - разлучница...
поверь - спасёт от неизбежности
простое слово с жестом нежности.
О вечности лета гудели траве золотые шмели
С начала июня - неделя,
тюльпаны уже отцвели,
о вечности лета гудели
траве золотые шмели.
А пышную зелень квартала
губили не тучи, а зной,
смотрел, как сирень отцветала,
со мной одуванчик седой.
Я знал, что меня ты любила
и что не сойтись берегам,
цветущая ветка рябины
досталась февральским снегам.
Когда нас былое отпустит,
и память, и годы решат...
мы кто? - только коконы грусти,
а бабочкой станет душа.
Время лиловых туманов сирени
Время лиловых туманов сирени,
смеха, улыбок и откровений,
синих ночей и метелей акаций,
время, в котором нельзя нам остаться.
Звёзды слетятся к окну мотыльками,
если захочешь, лови их руками,
солнечный день или пасмурный вечер -
радость такой же осталась при встрече.
Пух одуванчиков с бабочкой кружит,
яблони цвет льдинкой плавает в луже,
время - река без истока и устья,
дважды войдёшь - не расстанешься с грустью.
Следом за зноем - шумные грозы,
ангелы трав - голубые стрекозы...
время, которое ловим мы снами,
знает, что будет по осени с нами.
И тени кружева плели из света
Смотрели василёк и подорожник,
как бабочек прогнал с поляны дождик,
макушку целовал ромашке рыжей
и мял ей накрахмаленные брыжи.
Лениво тучи уползли на север,
дрожал насквозь промокший русый клевер,
дышала тяжело листва густая,
и день отлёта знала птичья стая.
Пчела гудела - скоротечно лето,
и тени кружева плели из света,
слетались голуби, просили хлеба...
а в лужах твой двойник касался неба.
Перевязав полоской алой, заря несла в подарок лето
Дневные звуки затихали,
пришла ночная хмарь дворами,
и дождик покрывал штрихами
пейзаж в оконной белой раме.
В соседнем доме гасли окна,
и чья-та сигарета тлела,
высокие берёзы мокли,
подняв подолы до колена.
Привычный круг настольной лампы,
ты рядом - и душа на месте,
и шорох падающих капель
баюкал колыбельной песней.
Ушла гроза - и в три светало,
объёмы обрели предметы...
перевязав полоской алой,
заря несла в подарок лето.
И звон дождей, и запах лип
Качнётся занавески тюль -
распишет тень полы под гжель,
несёт к окну хмельной июль
и запах лип, и звон дождей.
А в ряби лужи дрожь берёз
и месяц - сломанным кольцом,
в копну рябиновых волос
уткнулось облако лицом.
Встревожат небо сизари,
где звёздочка над ивняком,
летящая на свет зари,
ночным сгорает мотыльком.
Что время к осени спешит,
напомнит мокрой ветки всхлип...
строка из дневника души -
и звон дождей, и запах лип.
