Страшно смотреть, как продают наших девушек за границу в сексуальное рабство.
Те, которые сами идут ради денег, вроде бы и не жалко. Хотя,
как знать.
А ведь попадаются и на хитрые уловки заграничных зазывал и простые девушки из деревень, которые ни о чём не догадываются.
Может создадим Фонд по их освобождению и реабилитации.
Памяти девушек, попавших в сексуальное рабство и пропавших без вести, посвящаются мои стихи.
НЕВОЛЬНИЦА.
Её судьба, то воля рока. Страшней не видеть бы порока.
Написана рукой вандала. О сколько девушек пропало,
Познав тот почерк сокрушения – безвыходного положения.
О След прекрасной "гибкой лани" поведать можешь только ты,
Олицетворения черты, невиданной земной красы,
Той девушки, что поводырём твоим была. И следом в след с тобою шла.
Падают, падают слезинки,
Словно с ожерелья янтарные бусинки.
Рассыпаясь в море порицания.
Родительского сострадания.
Судьба её не всем знакома. Ведь столько лет вдали от дома
Она невольницей жила, рабыней Эроса была.
Заложницей плотских утех. И горьких слёз, с печальных грёз,
Лихвой невольница испила.
Познав предательство подруг, попала в сеть работорговцев.
И там в неволе родила.
Тоска – подруга злой неволи, терзала душу.
И мысль, ужасную затею к мозгам с пристрастием толкала.
Звала избавиться от мук, взлетев, как ангел в мир иной.
Но только плод – дитя невинный, спасал её от той затеи.
Падают, падают слезинки,
Словно с ожерелья янтарные бусинки.
Рассыпаясь в море порицания.
Родительского сострадания.
Стерпев бесчинства сутенёров, побои, пытки, наркоту,
Она сражалась с мордобоем, потока мерзких кобелей.
И месть, найдя ячейку в мыслях, копилась долго, искала выход.
И план возник, созрело зло - реальные очертания обрело.
В один из бурных вечеров, когда бандиты веселились,
Она тихонечко вошла в храпящий зал зверья людского.
Бензин по залу разлила.
Огонь – всеядная подружка той злобной мести, довёл затею до конца.
Падают, падают слезинки,
Словно с ожерелья янтарные бусинки.
Рассыпаясь в море порицания.
Родительского сострадания.
Схватив дитё, прижав к груди, она бежала из неволи.
Надежда – тусклый маячок, тихонько сердце согревало.
Желанье быть в родных краях – на Родине, в селенье дальнем ,
Давало силы ей идти, скрываясь в странах чужеземных.
Просвета ясный огонёк, усилил слабую надежду.
Ожил маяк мерцанием света.
И явность Родины придал, создав родные очертания.
Сошла по трапу корабля, держа дитё у изголовья.
Коленки тихо подкосились. И радость рабства избавления
Сплошным рыданием отразились
